Леонид Гайдай - Герой победы

Школу Леонид окончил в 1941-м, за два дня до начала войны.

Вот как в письме к брату из Москвы в Иркутск от 11 января 1983 года об этом вспоминает Леонид Гайдай:
«... 20 июня 1941 года в 42 ж. д. (школе. - В.Г.) был выпускной бал. Нам вручили аттестаты об окончании школы. А 22 июня, как известно, война... Мы узнаем о ней в 17 часов по иркутскому времени. Как раз в это время я с папой сажал тополя перед домом (вдоль забора, который смотрит на улицу сбоку). Почему-то в это время нам (я имею в виду нашей школе) было очень весело, каждый хотел быстрее попасть в армию, отправиться на фронт воевать с фашистами. Многих постепенно призывали. ...Я, зная, что обязательно буду призван, в сентябре 1941 г. поступил на работу в Иркутский облдрамтеатр рабочим сцены. Моя трудовая книжка, которая сейчас на «Мосфильме», датирована сентябрем 1941 г. Так что мой трудовой стаж - 2 года. Вскоре в Иркутск был эвакуирован московский Театр сатиры, а иркутский театр уехал работать в Черемхово. Я был оставлен в Т-ре сатиры. Работал - ставил декорации, открывал и закрывал занавес... Почти все спектакли выучил наизусть (я имею в виду текст). Познакомился с такими замечательными актерами, как В.Я.Хенкин, П.Н.Коль, Н.И.Слонова, А.И.Любезнов, Е.Я.Милютина и др. Некоторым из них - бегал за водкой... 7-го февраля 1942 г. наконец был призван в армию. Запомнился эпизод: нас уже погрузили в теплушки, вечер... и вдруг я слышу: «Леня!» Выглянул и увидел маму с узелочком. Как она меня нашла - уму непостижимо... Принесла свежеиспеченных пирожков...»

Занимался поначалу Леонид Гайдай тем, что объезжал диких лошадей из Монголии. Затем окончил полковое училище, стал сержантом и был назначен командиром отделения. Вот еще один отрывок из того же письма брату: «Я был на хорошем счету. Начальству нравилось, как я «поставленным голосом» подавал команды. Бывало, устраивался такой спектакль. В выходной день, когда все отдыхали в казарме (а казарма была огромная, вмещала два эскадрона - целый дивизион), а я был дежурным по дивизиону, мне один из дневальных сообщает, что идет командир полка. Я специально уходил подальше от входных дверей и ждал. Вскоре раздавался крик дневального: «Дежурный к выходу!» Я, придерживая шашку (ее полагалось носить только дежурному), стремглав бросался к выходу. Увидев командира, я на всю казарму орал: «Дивизио-он, встать! Смирно!» Грохот встающих и... тишина. Строевым подхожу к командиру и четко докладываю. Командир не торопится отдавать команду «вольно», медленно идет по проходу, образованному двухэтажными нарами, вглядывается в стоящих по стойке смирно красноармейцев... Только наши шаги. Пройдет командир этак метров 30, а потом тихо скажет мне: «Вольно». Тут я благим матом (хотя тишина) орал: «Вольно-о-о!» Снова шум, говор... Начальству нравилось. Активно участвовал в самодеятельности...»

Юный Гайдай считал службу в тылу делом постыдным и рвался на передовую. И когда в его часть за пополнением приехал военком, Гайдай своего шанса не упустил. Причём момент отбора новобранцев, благодаря Леониду Иовичу, стал комическим и лёг в основу всем известного эпизода из «Операции “Ы”». На вопросы военкома будущий комедиограф немедленно отвечал: «Я!» «Кто в артиллерию?» — «Я!» — «Кто в кавалерию?» — «Я!» — «Во флот?» — «Я!» — «В разведку?» — «Я!» — «Да подождите вы, Гайдай! Дайте огласить весь список». В результате Леонид Иович попал на Калининский фронт.

Так как в школе учил немецкий, определили в разведку. Не раз ходил во вражеский тыл за «языком». Приказом № 69 от 20 декабря 1942 года по 1263 стрелковому полку 381 стрелковой дивизии был награждён медалью «За боевые заслуги» за то, что 14 декабря 1942года забросал гранатами огневую точку противника, уничтожил 3-х немцев и участвовал в захвате пленных.

В городе Новосокольники Псковской области, возвращаясь с задания, подорвался на противопехотной мине, получил тяжёлое ранение ноги. Ему грозила ампутация, от которой он категорически отказался: «Одноногих актёров не бывает».

«Он был разведчиком, таскал на себе немцев, - рассказывает вдова Леонида Гайдая Нина Гребешкова. - Он говорит: «Иду, тяжело невозможно! Только я переложил на другого (их там пять человек было), иду последний. Все уже прошли, а я иду, еле ноги волочу. И смотрю: проволочка какая-то. Я эту проволочку – раз! ». Мина. На мине подорвался. И у него до конца жизни был свищ, из которого выходили осколки. Я говорю: «Лень, ну поехали к Елизарову». Он говорит: «Не волнуйся, я умру на своих ногах».

Вот несколько фактов из акта медицинского освидетельствования пациента перед выпиской, заполненного аккуратным женским почерком.
Сержант Леонид Иович Гайдай 20 марта 1943 года был ранен осколком гранаты в правую стопу «с повреждением кости», «движение пальцев отсутствует». Имелась на стопе и «незаживающая язва». Проходил первичное лечение в ряде медсанбатов и эвакогоспиталей (перечисляются пять) и 25 июня 1943 года прибыл в военно-медицинскую часть № 1386 в Иванове.

Здесь над ногой сержанта Гайдая врачи потрудились основательно. Были пять хирургических операций, процедуры по снятию гнойников, рентгенологические исследования правой голени и голеностопа, лечебно-восстановительные мероприятия.

Ивановский госпиталь № 1386 имел общехирургический профиль или, как говорили его ветераны, «специализировался по конечностям». Его главный корпус, где находились операционная, рентгенологический кабинет, палаты для тяжелораненых и офицеров, располагался в здании школы № 49 – на 1-й Меланжевой, а филиал, где «ходячие» пациенты выздоравливали, – в школе № 31 на 4-й Сосневской.

Молоденький сержант-сибиряк «обжил» оба корпуса. В одном оперировался и лечился, в другом восстанавливался. В ближайшем лесу гулял.

Как рассказала санитарка госпиталя (ей в 1943-м было 17 лет), а потом преподаватель текстильного техникума Нина Гонопольская, она хорошо запомнила веселого молоденького сержанта, который активно участвовал в художественной самодеятельности и был «изумительным организатором». Он играл на гитаре, пианино, рисовал, «но самое главное – любил сцену».

Из числа больных и сотрудников Гайдай создал труппу и поставил три водевиля по Чехову, подготовил две концертные программы. «Артисты» выступали не только в актовом зале госпиталя в 49-й школе, но и на меланжевом комбинате.

«Стоило ему выйти на сцену, как публика начинала смеяться и хлопать, – пишет Нина Петровна. – Леонид был всеобщим любимцем. Уже тогда он отличался знанием литературы и живописи. Помню, как-то он начал разговор о «великом комбинаторе», говорил: вот кого бы сыграл с удовольствием, хотя и понимал, что с его фигурой (длинный, худой, сутуловатый) вряд ли это получится».

Леонид Гайдай прошел ВТЭК при госпитале и был «признан негодным к воинской службе с переосвидетельствованием через шесть месяцев… Следовать пешком может, в провожатом не нуждается». Начальник госпиталя майор медицинской службы Фёдор Никитин подписал ему сопроводительный документ для поездки от Иванова до Иркутска с предписанием прибыть туда не позднее 25 января 1944 года. Сержанту выдали свидетельство о болезни и справку о ранении.

Приехав в Иркутск, Гайдай оканчивает студию при местном драмтеатре, играет на его сцене, а в 1949 году приезжает в Москву и поступает во ВГИК.